Изучение языка вне условий и участников конкретного акта коммуникации в рамках системно-структурной парадигмы было не в состоянии ответить на многочисленные вопросы, связанные с порождением и восприятием осмысленного текста, и требовало расширения за счёт описания механизма функционирования языка в процессе коммуникации. Важнейшим сдвигом в этом направлении стало обращение языкознания к человеческому фактору, то есть изучение языка «в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» /Серебренников 1988, 8/. Переход от лингвистики имманентной, изучавшей язык в самом себе и для себя, к лингвистике антропологической ознаменовал новую парадигму лингвистических исследований — когнитивную, в центре внимания которой находится изучение человека как системы получения, переработки, хранения и передачи информации.
Значительным достижением в рамках когнитивной парадигмы является создание теории языковой личности (ЯЛ), представляющей собой оптимальную базу лингвистических исследований в результате охвата всех этапов речемыслительной деятельности человека от зарождения коммуникативного намерения до порождения конечного продукта — текста. Об актуальности проблемы свидетельствует большое количество работ, посвящённых разработке ЯЛ /Богин 1984, Караулов 1987, Винокур 1989, Халеева 1989, 1995, Шахнарович 1990, Каменская 1998/. Языковая личность — это конструкт, в структуру которого первоначально были включены три уровня: лексикон, тезаурус и прагматикон. Однако модель ЯЛ не является застывшим, константным понятием. Значимость этой теории определяется тем, что она открыта для дальнейших дополнений и уточнений в духе времени, то есть может быть диверсифицирована как по вертикали (за счёт выделения новых уровней), так и по горизонтали (за счёт детализации внутри имеющихся уровней). Так, в последнее время всё более настойчиво заявляет о себе ещё один аспект ЯЛ — эмоциональный, что вызывает необходимость адекватной модификации её структуры. Вкладом в развитие теории ЯЛ является дополнение её структуры эмоциональным уровнем /Каменская 1997/, объединяющим эмоции в составе ЯЛ в их концептуальном представлении. Будучи явлениями психическими, эмоции обретают социальную реальность лишь во внешних проявлениях — манифестациях, которые окружающие воспринимают как индикаторы тех или иных эмоций. Эти манифестации носят как вербальный, так и паравербальный (мимика, жесты) характер. По некоторым данным, человек извлекает из слов лишь 7% всей получаемой информации, 38% — из звучания голоса и 55% — из языка телодвижений. Более того, американские исследователи Фризен и Соренсон пришли к выводу, что язык жестов для выражения таких базисных эмоций как радость и горе, интерес и удивление, страх и гнев повсюду одинаков, переходя границы мировых океанов и составляя общее наследие человечества /Thiel 1994, 8-10/. Оставляя невербальные способы объективации эмоциональных состояний темой для дальнейших исследований, мы посвятили данную работу вербальным формам презентации эмоций, т.е. их актуализации во внешней речи. Объектом исследования был выбран парламентский дискурс, поскольку, по мнению специалистов, именно политика является ареной наивысшего накала страстей. До недавнего времени язык политики изучался в основном зарубежными лингвистами. Причина этого – не столько отсутствие интереса со стороны отечественного языкознания, сколько вероятность, что критическое рассмотрение политического дискурса будет воспринято как критика системы /Stadler 1997, 24/. Изменение общественно-политической ситуации привело к тому, что с начала 90-ых годов в российской лингвистике произошёл всплеск исследований политического языка /Баранов, Караулов 1991; Гусейнов 1992, 1994; Земская 1991, 1996; Верещагин 1995; Костомаров 1994; Ширяев, Граудина, Лазуткина 1994; Сорокин, Базылев 1997, Шаховский 1998/. Материалом для изучения и анализа эмоций стали стенографические отчёты о пленарных дебатах парламента ФРГ. Как известно, пленарное выступление — это коммуникация «по заказу», так как осуществляется она по поручению парламентской фракции, комиссии или депутатской группы. В пленарном выступлении депутат не столько объективирует свои личностные эмоции, сколько пытается в строго ограниченное время воздействовать на аудиторию с целью изменения её прагматических параметров: оценок, взглядов, подходов. В результате пленарные выступления могут скорее служить материалом для анализа риторических стратегий депутатов. Более адекватную базу для исследования эмоциональной сферы и механизмов её объективации, на наш взгляд, представляют собой реплики — выкрики депутатов из зала во время пленарных выступлений. Реплики являются спонтанной реакцией присутствующих в зале парламентариев на содержание выступления или личность выступающего. В качестве своего рода «эмоционального клапана» реплики наиболее адекватно эксплицируют внутренние эмоциональные состояния индивида и могут быть использованы как материал для анализа количественных и качественных характеристик эмоций, а также механизмов их вербализации во внешней речи. При этом существенное значение приобретают экстралингвистические факторы, поскольку именно в парламенте эмоции депутатов во многом определяются партийно-политической принадлежностью. Данные научных исследований показывают, что эмоции человека носят социально обусловленный характер, так как знания о принятой в социуме системе эмоций и правилах их манифестаций индивид получает в процессе социализации. Причём социальная типичность эмоций и их манифестаций формируется одновременно на нескольких макро- и микроуровнях – от общечеловеческого до узкопрофессионального. Один из факторов, определяющих формирование и объективацию эмоциональной сферы, — половой, обусловленный наличием особенностей в социализации мужчин и женщин. С одной стороны, некоторые учёные придерживаются теории «двух культур», в которых с детства по разным нормам воспитываются индивиды двух полов, вступая затем в межкультурную коммуникацию. С другой стороны, в обществе реально существуют традиционное распределение ролей, социальные ритуалы, стереотипы и ожидания, касающиеся в том числе эмоциональной сферы мужчин и женщин. Всё это позволяет провести диверсификацию эмоционального уровня ЯЛ и выделить эмоциональный уровень ЯЛ-мужчины и эмоциональный уровень ЯЛ-женщины. Отметим, что гендерные исследования, активно проводимые в Западных странах в начала 70-х годов /Guentherodt 1980, Lakoff 1975, Pusch 1984, Samel 1995, Tannen 1991 и др./ выделили целый ряд существенных различий в речевом поведении мужчин и женщин, оставив без достаточного внимания гендерные особенности эмоциональной сферы. В России гендерные исследования находятся в стадии формирования /Земская, Китайгородская, Розанова 1993, Кирилина 1997 –1999, Халеева 1999, Гончаренко 1999, Белянин 1999, Горошко 1996-1999/. Представленная работа посвящена гендерно-детерминированным закономерностям использования языка в малоизученном ракурсе эмоционального уровня ЯЛ. Актуальность исследования обусловлена необходимостью дальнейшей разработки теории ЯЛ, диверсификации структуры ЯЛ в связи с изучением новых аспектов языка и речи и анализом влияния различных факторов на речемыслительную деятельность человека. Научная новизна работы заключается в том, что в ней:
- проводится целенаправленное исследование эмоционального уровня ЯЛ, получают дальнейшую детализацию языковые средства и речевые механизмы вербализации эмоциональных состояний;
- диверсифицируется включённый в структуру ЯЛ эмоциональный уровень на эмоциональные уровни ЯЛ — женщины и ЯЛ — мужчины;
- разрабатывается и обосновывается методика анализа реплик из зала для характеристики, во-первых, внутреннего эмоционального состояния депутатов, и, во-вторых, стратегий воздействия на эмоциональное состояние аудитории;
- проводится сравнительное исследование эмоционального уровня ЯЛ — мужчины и ЯЛ – женщины как по качественным и количественным характеристикам переживаемых ими эмоций и приоритетам в выборе стратегий эмоциогенного воздействия, так и по гендерным особенностям использования языковых средств и речевых механизмов создания экспрессивности.
Основными целями исследования являются: 1. Изучение эмоций, объективированных в вербальной и паравербальной форме в адрес депутатов – мужчин и женщин, с целью выявления, как пол выступающего влияет на восприятие порождаемого им текста.
- Изучение эмоций, вербализованных в репликах депутатами – мужчинами и женщинами, с целью выявления гендерных особенностей эмоциональной сферы и механизмов её объективации во внешней речи.
- Определение гендерных приоритетов в выборе стратегий эмоциогенного воздействия, реализованных в репликах мужчин и женщин.
Цели работы определяют следующие задачи: 1. Характеристика эмоционального уровня в структуре языковой личности и выделение языковых средств и речевых механизмов объективации эмоциональных состояний во внешней речи. 2. Характеристика категории gender и рассмотрение её влияния на речевое поведение индивидов.
- Характеристика парламентского дискурса и его важной составляющей части – реплик из зала, выполняющих одновременно функцию экспликации личностных эмоций депутатов по отношению к оратору и функцию эмоциогенного воздействия на аудиторию.
- Сравнительный анализ эмоций, актуализируемых в вербальной (реплики) и паравербальной (аплодисменты, смех) форме в адрес выступлений депутатов — мужчин и женщин, по форме, знаку, интенсивности и объектной направленности.
- 5. Сравнительный анализ эмоций, вербализуемых в репликах депутатами — мужчинами и женщинами, по знаку, интенсивности и объектной направленности.
- 6. Сравнительный анализ гендерных приоритетов в выборе стратегий эмоциогенного воздействия.
- 7. Сравнительный анализ языковых средств и речевых механизмов создания экспрессивности, используемых мужчинами и женщинами для вербализации собственных эмоциональных состояний и эмоциогенного воздействия на аудиторию.
Материалом для исследования послужили стенографические отчёты о пленарных дебатах бундестага. Основным методом, использовавшимся в ходе исследования, стал комплексный анализ реплик, включающий в себя элементы дискурсного анализа, контент-анализа, количественного, экспрессивно-стилистического и интенционального анализа. Теоретическая значимость определяется необходимостью дальнейшего развития понятия языковой личности путём диверсификации уровней ЯЛ как по вертикали (эмоциональный уровень), так и по горизонтали (эмоциональный уровень ЯЛ-мужчины и ЯЛ-женщины). Данное исследование является первым опытом анализа эмоциональной составляющей речевого поведения индивидов в гендерном ракурсе и вносит вклад в разработку теоретических основ и методики проведения подобных исследований в будущем. Кроме того, в исследовании получила дальнейшее развитие теория речевых актов (ТРА), в рамках которой были разработаны: понятия множественности иллокутивных целей (ИЦ) и ведущей ИЦ; методы использования контекста для выделения ведущей ИЦ, на основе которой определяется базисная категория иллокуции; анализ экспрессивов с учётом их смешанного характера; критерии оценки иллокутивной силы и её влияния на перлокуцию. Практическая значимость определяется возможностью включения полученных результатов в лекционные и семинарские занятия по общему и сравнительному языкознанию, а именно при изучении современных направлений лингвистических исследований — когнитивая лигвистика, гендерология, анализ политического дискурса. Исследование представляет также интерес для изучающих немецкий язык студентов языковых вузов и может служить в качестве лингвокогнитивного обеспечения формирования вторичной языковой личности /Халеева 1989/. Данные исследования могут привлекаться студентами старших курсов для написания курсовых и дипломных работ. Кроме того, использование полученных результатов возможно в политологии, социологии и конфликтологии. В ходе дальнейших исследований особенностей эмоциональной сферы мужчин и женщин целесообразно включить в изучение другие (помимо парламентского) виды дискурса, а также верифицировать полученные данные на материале других (помимо немецкого) языков.
Гендерные 